Девятый - Страница 50

К оглавлению

50

— Не понимаю я. Зачем им это?

— Затем, чтобы мы ушли отсюда именно на кораблях. Причем побыстрее ушли. Нас подталкивают.

— Не понимаю я вас — мы так и так на них уйдем.

— Да? А что ж до сих пор не уходили?

— Так клятва же…

— А откуда им знать про нее, и про то, что вы все поляжете, но клятвы нарушать не станете? Они выгоняют нас в море: шайкой запугали, нападением, попыткой оставить без стругов. Мы должны испугаться, что в следующий раз так и произойдет, — и поспешим воспользоваться кораблями, пока они у нас еще есть. Арисат: раз нас так хитро подталкивают бежать морем, то что из этого следует?

Помрачнев, воин повесил голову:

— Значит, ждут нас там. Всерьез ждут. И взять хотят всех. В море ведь удобно это проделать — можно просто корабли и плоты порушить ударом таранным и хватать тех, кто барахтается. Утопшие тоже в дело пойдут — часть всплывет сразу, других на берег вынесет. Мы ведь далеко от берегов не станем отходить — нет для такого хороших кормчих.

— Вот видишь — сам все понимаешь. Нельзя нам морем уходить.

— И что тогда делать? Запремся в городке и будем отбиваться, пока все не поляжем? Да, так лучше: дорого себя продадим, да и детей не получат они.

— А сушей? Я по карте прикидывал уже — ближе выйдет, чем морем.

— Сушей?! С бабами?! Толпой такой?! До границы, может, и дойдем, а там конец нам всем — встретят целой армией. У них ведь там главные силы. Малой дружиной, если повезет, может, и проскочим тихонько, чащобами, а такой оравой…

— Предлагаешь на корабли — и рискнуть?

— Лучше так попробовать — если нас и караулят, можно попытаться прорваться. Хотя и трудно будет: перегруз сильный, да и плоты придется волочить — быстро идти не сможем. Перехватят нас в смутные дни или ночью, когда мы видеть мало сможем.

— А если уйти далеко от берега и идти без ориентиров, по компасу и звездам?

— Не умеет у нас так никто — заблудимся, а в море здешнем этого делать нельзя. Течения знать надо хорошо и ветры, чтобы не нарваться на беду. Островов там много, и один поганее другого, а то и с деревнями демов. Да и устье реки, если такие дела, наверняка те же демы под присмотром сейчас держат — они ведь днем не прячутся. Может, попробовать их там поискать?

— Попробуй. И подготовку к выходу по морю не прекращай — пусть знают, что мы их плана не раскусили. Но при этом подумай над тем, как бы нам по суше выбраться. Не спорь! И не говори никому — вдруг и среди ваших есть уши демов.

— Да откуда у нас свинство заведется!

— Ну пусть не у вас — пусть у иридиан. Уверен, что среди них не может быть шпионов демов? Не уверен? Значит, помалкивай. Мало ли — лишняя предосторожность никогда не помешает.

— Как скажете — хоть не очень верю я, что демы среди них могут быть, но вам виднее. А к берегу пошлю прямо сейчас мужиков — пусть посмотрят там все тихонечко.

Глава 10
ДУМАЙ, ДАН! ДУМАЙ!

Обедал я в гордом одиночестве, но зато вполне полноценно — все та же Йена нашла меня на берегу, позвав за стол в «замок». Еды навалено здесь было на пятерых: жаркое из какого-то очень жесткого мяса с очень кислым соусом, миска тушеной капусты, соленые грибы, тарелка с мелкими огурчиками, хлеб, кувшинчик с алкогольной бурдой, к которому я даже не прикоснулся. И молчунью отослал — без прислуги обойдусь.

Кстати, питаются здесь не очень: дичь и прочие дары леса, рыба, овощи этого года, а не из запасов; хлеба даже мне подают немного. Молочное только у Тука видел — очевидно, достает его благодаря личной пронырливости и служебному положению. Да и то лишь парное молоко да сметаны немного — о сыре и масле или твороге не слышно. Яйца еще вспомнил утренние — аж две штуки. Если у не последних людей городка такой «щедрый» стол, то что говорить об остальных? Это еще не голод, но близко к нему. Урожай не скоро, а в лес, если станет совсем туго, за зайчатиной и грибочками уже не сбегаешь. То-то местные резко засуетились с отъездом — понимают, что в обороне не отсидятся: нет у них ресурсов для осады. Вот как полезно иногда подумать — столько всего понимать начинаешь.

И вообще, наступило время провести ревизию накопившихся странностей, а размышлять я любил в одиночестве. Еда мыслительному процессу не помеха — приступим.

Местный язык я понимал весьма оригинально — мозг мой подыскивал почти каждому слову эквивалент в русском языке. Но я в упор не понимал — почему для таинственных ночных головорезов он подобрал именно слово «погань»? Простейший анализ однокоренных и родственных здешних слов подсказывал, что правильнее будет «мертвость», «антижизнь» или классически-фэнтезийное «нежить». Учитывая, что перед засылкой я изучил немало книг, где частенько фигурировала именно «нежить», непонятно, почему серое вещество выбрало ветхозаветную «погань». Все атрибуты классической нежити налицо: я лично наблюдал, как убитый медведь восстал из мертвых; напав на деревню, они утащили тела людей и некоторых животных, причем жители сами пытались сжечь своих детей, явно спасая тех от более страшной участи; днем скрываются в неких убежищах, подозреваю, что подземных, ночью активны; важный элемент местных религий — судя по обмолвкам про еретиков-иридиан, все культы классифицируются потому, как относятся к погани. Те же демы воспринимаются приблизительно как наши сатанисты, а погань соответственно подвизается в роли нечистой силы.

Тогда почему мозг не называет это «нежитью»? Зачем мудрит, если на первый взгляд все и так ясно? А потому — подсознание не разрешает. Подсознание ведь умное до невозможности — ни одного факта мимо не пропускает. Я не замечу — оно заметит. И выводы свои сделает. Так почему оно сделало вывод, что переводить надо именно «погань»? «Нежить» вроде как-то поэтичнее и правильнее по смыслу. Только вот нежить — исключительно фантастическое явление, а погань — вполне реальное и проверенное временем: помнится мне, на Руси погаными разных бандитствующих кочевников называли, и в былинах термин активно применялся.

50