Девятый - Страница 42

Удивительно — горбун все же способен ощущать боль. Что-то не верится: на жестокой операции он вел себя более чем жизнерадостно — даже Трею за зад ущипнуть ухитрился.

— Да, Тук, отдых нам не помешает. Пойдем.

Горбун заглянул в «лазарет»:

— Трея, если меня искать кто будет или сэра стража, так пусть в избе ищут — там мы будем.

— Да кому ты нужен! Утопи себя в уборной — сделай мне приятное!

— Я тебя тоже люблю больше жизни и обязательно на приятное сподоблюсь. Как закончишь зашивать мужиков — так сразу приду с тобою спать, готовься.

Тук проворно захлопнул дверь, и какой-то твердый предмет, запущенный в него из глубины избы, с грохотом врезался в доски.

— Вот теперь точно можно уходить, а то мало ли — вдруг кому понадобимся?

Я покачал головой — горбун на себя не похож стал: болтает, шутит, даже выпить предлагает. Или он от полученной дозы адреналина с рельсов сошел?

Идти было недалеко, и по пути Тук рассказал мне о новостях, услышанных от солдат, притащивших раненых:

— Мелких в ворота не пустили — Арисат со своими воями стеной там встал. А потом, когда сэр Флорис подоспел, зажали их меж стеной и лесом. До сих пор вроде гоняют меж кольев, добивают. Говорят, не уйти оттуда погани, хотя не верю в такую удачу — темень, суматохи много, не бывает при таком, чтобы все хорошо было. Всегда глупо побитых много и другого дурного. Я бы вообще гонять их по темени не стал — пускай бегут: вой дороже, чем несколько шкур прыгунов. А вы, сэр страж, красиво тогда их провели, как цыплят глупых: проскочили они мимо вас, вот и получил бурдюк в зад подарок. Как завизжал, мелочь суету развела, кинулась назад, вот тут я и выскочил — еще один подарочек вручил. Хорошая драка получилась, и потрепали нас с вами не сильно. Могли бы и убить — дело нешуточное. Мелкие для нас погибель быстрая. Огневики ведь без доспеха в бой идут — от бурдюка он не поможет, а движение замедлит сильно. А нам это сразу смерть — если проворно не шевелиться, то в землю втопчет. Он хоть здоровый, но разворачивается на удар сразу — на месте. Чуть замешкаешься — и только чавкнешь под копытом. Даже вбей в него сразу дюжину копий — не сдохнет, бегать будет. Пока целиком не сгорит: крепкий он…

Дошли до избы. Я, по-прежнему не желая заходить в это тесное и не слишком чистое помещение, предложил:

— Может, лучше на сеновале посидим?

— А чего на сено лезть — можно сразу на завалинке.

Я не возражал — присел с удовольствием. Усталость навалилась многотонным прессом. Вроде и кровопотери нет, и воевать недолго пришлось, а придавило… Нервы — все от нервов. Этот мир твердо решил убить меня чередой непрекращающихся стрессов.

Тук выбрался из избы, присел рядом, протянул глиняную кружку:

— Извиняйте, сэр страж, но серебряной посуды не держим, а выпить с простыми мужиками, из битвы выйдя, даже королю не зазорно. Не слыхали легенду про Кенгуда Третьего и лучника Теофа?

— Нет, в другой раз ее расскажешь, наливай, что там у тебя.

— Тоже корежить начало? Так завсегда, когда в сече шкуру попортит: сперва и не чувствуешь ничего, потом только видишь, что одежка от крови вымокла. А уж после — будто тело не свое становится, и перед глазами темнеет — лечь хочется и не шевелиться. Много хороших ребят так и отходят — прилягут в кустах и исходят кровью. Не по глупости — от слабости в голове, что накатывает.

Кружка потяжелела от подозрительной бурды. Я не спрашивал, что там: вряд ли горбун станет меня травить. Банально напиваться тоже не хотел — просто расслабиться до состояния желе, потом уснуть и не просыпаться до полудня.

Захлопали крылья, и на плечо приземлился попугай. Не отвлекаясь на чистку перьев, он жадно уставился на кружку.

— Здрас-с-с-с-сьте! Чего вы тут делаете?

— Пьем, — устало ответил я.

— А…. наливай! — задорно разрешил птиц.

Отхлебнув горькое, шибающее пойло, даже не поморщился — протянул кружку Зеленому. Тот, выдав в себе хронического алкоголика, присосался будто реактивный насос, торопливо зачерпывая бурду своим немаленьким клювом и задирая голову, чтобы спиртное самотеком уходило в глубины организма.

— Такой маленький, а пьет как конь, — удивился Тук. — Наверное, жажда замучила. Может, ему еще одну кружку вынести?

Отобрав у попугая посуду, я покачал головой:

— Обойдется. Мало того что без тостов пьем, так еще и с разными попугаями делиться собрался.

— Какими разными?! Он же один всего! Да и не жалко — у меня в подполе целый бочонок студится, хоть там и гадость едкая. А эту благодать из кувшина наливал, что в тайнике скрыт, — для важных случаев, вот как этот.

— И чем он важен?..

— А живы остались, вот и порадуемся. Кто знает, как оно все могло обернуться. Я и слово застольное сообразил: за вас, сэр страж! Ловко вы бурдюка продырявили! Не сделай этого, трудно бы пришлось — много чего порушить мог, а так малым разором обошлось. И я с вашей помощью подобраться смог мимо мелочи когтистой, вот и прогнали его сообща. Так что за вас!

Добил до дна, и расщедрившийся горбун тут же плеснул опять.

Попугай, подозревая, что про него все забыли, укоризненно крякнул. Пришлось поделиться, а затем дошло дело до ответного тоста:

— А теперь за тебя, Тук! Ты неплохо себя показал — до сих пор не пойму, как смог устоять там: вокруг столько всего летало…

— Ага, было такое дело. При развороте он шустро избу снес — на меня все это непотребство рухнуло. Уже когда замахнулся, в лоб мне бревном врезало — аж треснуло. Не кость — бревно треснуло, но все равно неприятно было. Выпьем!